Обстановка в почаеве тревожная. Какие болезни подстерегают российского туриста Предложения со словосочетанием «довольно много»

Феликс Мучник, генеральный директор компании Softkey

Расскажите о вашей компании.

Компания Softkey уже 9 лет продает на российском онлайнрынке цифровой контент. В период, когда мы начинали работать, все программное обеспечение продавалось в коробках, и никто даже никто подумать не мог, что этот товар можно продавать через интернет. Вообще заработок через интернет долгое время представлялся в России чемто невозможным. По сути, своим существованием мы доказали обратное. Существование компании Softkey стало возможным после разработки с нуля и запуска автоматизированной инновационной системы. Она принимает заказы, рассчитывается с вендорами, ведет каталог и вообще полностью обеспечивает весь процессинг.

За те неполные 10 лет, что вы представлены на рынке, какие качественные изменения произошли в технологии, используемой Softkey?

Технология и есть технология. Это коды программ и железо – hard и soft. Система управления базой данных – основа существования нашей компании. Так что в этом плане, очевидно, ничего не изменилось. Изменения коснулись организации бизнеса: мы видим и оцениваем в перспективе потенциал существующих трендов. Очевидно, что наступила эра мобильного интернета – и мы запустили проект Softkey.Mobi. Он создан для продаж цифрового контента владельцам мобильных устройств. По сути, пользователь получает через свой телефон доступ ко всей витрине каталога Softkey. И он может, например, купить у нас операционную систему. Или продлить антивирус – были бы деньги на счете. Кроме того, мы готовы предложить решения, созданные специально для мобильных устройств. Покупка происходит буквально нажатием одной кнопки. Дистрибутив программы можно скачать у нас на сайте. Ключ к продукту приходит в виде SMS немедленно после оплаты покупки.

Что касается качественных изменений, думаю, стоит отметь то, что мы вышли в офлайн. На самом деле это поворотный момент – до нас так еще никто не делал. Все как раз активно осваивают интернет-пространство, а мы выходим на якобы давно поделенное поле. Смысл в том, что мы предлагаем приобрести в рознице программные продукты в электронном виде. То есть это нематериальный товар. Вот, например, у нас успешно реализован проект с сетью фирменных салонов Nokia на территории всей России. Покупатель, заходя в магазин, теперь наряду с телефоном может купить и программы к нему. Выбрать и установить их можно на месте с помощью продавцаконсультанта. Ключ активации приходит посредством SMS, а также распечатывается на чеке. Данная технология в ближайшее время получит масштабное развитие в самых популярных розничных сетях. На очереди – «Эльдорадо», «Евросеть».

Назовите лидеров электронной коммерции за рубежом и в России? Или вы компания – монополист?

У нас есть крупный западный конкурент – Digital River. Компания существует также относительно недавно – не больше 15 лет. Но в России эта компания практически не представлена. Что касается отечественного рыка, хотя в электронной коммерции за последнее время появилось довольно много игроков, мы в своем сегменте попрежнему занимаем большую часть рынка.

С какими интернеткомпаниями вы сотрудничаете?

Со всеми, так или иначе представленными в России. Все они являются либо нашими партнерами, либо нашими клиентами. Мы ведь занимаемся не только дистрибуцией программных продуктов от ведущих разработчиков, но и обеспечиваем обслуживание многих крупных интернетмагазинов известных вендоров: например, та же «Лаборатория Касперского». Что касается схемы организации нашего бизнеса, мы работаем как с конечными пользователями (частными лицами), так и с представителями бизнеса. Для обеих категорий клиентов у нас работают специальные предложения, созданы комплекты взаимодополняющих программ для решения наиболее распространенных задач.

Как бизнес может улучшить свои технологии, используя ваш продукт?

В нашем каталоге собрано около 20 тысяч программ. Поэтому вот так навскидку сложно сказать, что конкретно нужно приобрести для улучшения технологий бизнеса и упрощения жизни. Представленные у нас решения позволяют повысить уровень автоматизации бизнеса и обеспечить его защиту. Кстати, говоря о трендах, в сфере среднего и малого бизнеса нужно отметить очень значимое направление, которое активно набирает обороты. Речь идет о SaaS (software as a service – софт как услуга). Суть предложения заключается в том, что вместо привычной модели покупки лицензии клиент получает программный продукт в аренду через webканал. Самого продукта в итоге пользователь не имеет, но может вполне комфортно им пользоваться. Конечно, главное преимущество SaaS – выгодная цена предложения. В некоторых случаях разница с традиционным ПО может расходиться на порядок. Например, программное обеспечение от известного производителя, разработанное для управления проектами, стоит около 250 000 рублей. В перечне предложений SaaS существует альтернативное решение, право на использование которого в течение месяца составляет всего около 400 рублей. Годовая «подписка» на него же стоит в пределах 4 000 рублей. А еще клиенту не нужно разбираться с установкой и настройкой программы. Это особо оценят компании, стремящиеся к оптимизации затрат на поддержание своей ITинфраструктуры. Оценив данные преимущества, мы запустили проект Point4ALL. Думаю, через дватри года SaaS в России завоюет заслуженную популярность среди представителей среднего и малого бизнеса. Это действительно оптимальная модель для автоматизации бизнеса.

Вы видите риски для своего бизнеса?

Бизнес не бывает без рисков, и их довольно много. Самый главный – не угадать. Не угадать тренд. Второй риск – это, конечно, конкуренция. На сегодняшний день в Рунете существует просто безумное количество интернетмагазинов софта. Значит, мы должны предлагать новые решения, бежать в новом направлении и еще скрывать это от всех остальных. Или, наоборот, предлагать и показывать то, что мы делаем. Третий риск – это неправильное управление. Потому что растущая компания не справляется в основном с управлением людьми, предсказанием модели развития компании. Мы всегда жили помодельно, всегда старались спрогнозировать свое развитие на тричетыре года вперед. И сейчас так живем, поэтому эти риски сглаживаются.

В сфере IT промышленный шпионаж – довольно распространенное явление. Как вы решаете эти вопросы? Приходилось ли защищаться? Может быть, были попытки оплаты продукта по ворованным картам?

У этого вопроса столько аспектов… Если говорить о попытках чтото украсть изнутри – нет, с этим мы не сталкивались. Прежде всего потому, что с самого начала создали эффективную службу безопасности. Второе – с самого начала мы набирали правильных людей в свою команду. Свою схему бизнеса мы не скрывали: все процессы у нас прозрачны. Каждый разработчик ПО, заключивший с нами договор, всегда в курсе того, сколько состоялось продаж. Каждый аффилиат, разместивший у себя на сайте нашу витрину, знает, какой процент от продаж составляет его комиссия. В общем, ничего удивительного, что нашу схему попытались клонировать. Но для успеха недостаточно воспроизведения технологии. Для того, чтобы чувствовать рынок, необходима правильная организация бизнеспроцессов, грамотной команды, знание трендов. Без этого бежать быстрее, чем конкуренты, не получится.

Что касается внешнего воздействия, повторюсь, у нас правильная организация вопросов безопасности. Даже в случае атаки у нас не было простоя системы дольше, чем 23 часа. В нашей практике был случай попытки оплаты продукта ворованными картами. Пять лет назад мы поймали за руку такую группу. В итоге им дали пять лет условно, о чем мы широко заявили. После чего картинг прекратился. Принцип очень простой: за атаки надо наказывать. Должна быть отлажена система активной защиты, обязательно нужна профилактика.

Вы лично тратите время на общение с клиентами?

В обязательном порядке. Особенно если случай нестандартный. А вообще клиенты меня сами находят: мой блог, мой Twitter, контакты в соцсетях открыты и всем давно известны. Я постоянно читаю отзывы о компании, просматриваю информацию в блогах. Реагирую на них, в том числе на негативные. Кстати, они встречаются крайне редко.
А вообще я интересуюсь отзывами каждый день и каждый час.

Вы сказали, что набираете в команду «правильных людей». Каким критериям они должны отвечать?

Я привык отвечать, что у меня два критерия: умные глаза, а у девушек – красивые ноги. Это шутка, конечно. Правда в том, что в России нет готовых кадров в интернеткоммерции. У нас менеджменту в данной сфере учат всего два высших заведения и Высшая школа экономики. Мы со своей стороны им помогаем в этом процессе – проводим лекции, участвуем в учебном процессе. Поэтому все интернеткомпании, представленные сегодня в нашей стране, вынуждены были персонал воспитывать у себя. Поэтому я говорю про умные глаза: человек должен быть готов обучаться, стремиться узнать чтото новое. Мы, несмотря на свой приличный оборот, по сути, остаемся стартапом. А их должны делать люди с горящими глазами.

Какие перспективы вы видите для своего бизнеса и как считаете, сколько еще просуществуете?

Всегда! IBM, например, была основана в 1911 году. Технологичная интернеткомпания, которая сначала делала пишущие машинки, теперь занимается производством высокопроизводительных компьютеров, а также консалтингом и всем остальным. Она существует, потому что умеет меняться. Может быть, послезавтра немодно будет продавать цифровой контент. Может быть, этот произойдет в ближайшие 10 лет, хотя я мало в это верю.

Но если всетаки случится, это не будет означать конец нашего существования. Это будет означать, что мы будем делать чтото другое. Компания обязана развиваться и расти. Если она остановилась в развитии, это означает финал ее истории.

Какой вы руководитель? Мягкий, жесткий, лояльный? Каковы ваши принципы руководства?

Наверное, я всетаки жесткий руководитель. Как было сказано в старом блоге: «Кнут – это когда мочат. Пряник – когда не мочат». Я уверен, что неправильно хвалить людей за выполнение их работы. Они должны за это деньги получать – все больше и больше. А наказывать нужно за то, что они эту работу не делают. Конечно, вымоченных розг я в кабинете не держу. Если нужно, я могу и тихим голосом наказать.

Список болезней, которые подстерегают туриста с далекого севера, впечатляющий. Особенно опасны в этом отношении тропики. При этом малярией, желтой лихорадкой, лихорадкой Денге, геморрагическими лихорадками, вирусными энцефалитами, филяриатозами (вухерериоз, бругиоз, онхоцеркоз, лоаоз, мансонеллезы), лейшманиозами (кожный, кожно-слизистый, висцеральный), трипаносомозами (африканский, американский), тифом и чумой можно заболеть при простом укусе комаров, москитов, мошек, клещей и др.

По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), 75% заболевших или получивших травмы туристов приходится на тропики. Однако бояться тропиков особенно не стоит – в большинстве случаев для того, чтобы их избежать, достаточно следовать элементарным нормам гигиены или заранее сделать прививку от той же малярии или желтой лихорадки.

В этом году среди потенциально опасных ВОЗ называет Вьетнам, где отмечено почти 2,5 тысячи фактов острой диареи, включая 377 случаев холеры. Особенно много заболевших в столице страны Ханое. Большинство пострадавших употребляли инфицированные пищевые продукты и купались в открытых водоемах.

Кроме того, последнее время холероопасными считаются практически все страны Юго-Восточной Азии, Африки, Латинской Америки. Ежегодно случаи заболеваний холерой регистрируются в Индии, Иране, Китае, Малайзии, Сингапуре и Филиппинах.

Однако есть и другие, казалось бы, давно ушедшие в историю болезни вроде чумы, которую зафиксировали в 25 странах мира. Самыми опасными в этом отношении являются африканские страны, такие как Конго, Мадагаскар, Мозамбик, Танзания и Уганда, а также Индия. Между тем, случаи заболевания людей чумой были отмечены в Казахстане, Туркмении, Узбекистане, Монголии и Китае. Кроме того, регулярно заболевают чумой в Боливии, Бразилии, Перу, отдельных районах США и Эквадоре.

Причем в числе рекордсменов как по числу заболевших, так и по разнообразию самих болезней называют Индию. Малярия – одна из самых распространенных опасностей, которая встречается и в привычном для россиян Таиланде, и на далеком Вануату. Желтой лихорадки следует опасаться в африканской тропической зоне (32 страны) и 12 государствах Южной Америки.

Кроме того, жаркий климат и повышенное атмосферное давление могут поспособствовать обострению заболеваний сердечно-сосудистой системы и легких. Поэтому для предотвращения этого туристам, особенно пожилого возраста, беременным женщинам, детям до 10 лет, а также принимающим медицинские препараты вроде инсулина, противозачаточных таблеток и пр. в строго определенное время.

Наши медики отмечают, что рекордсменом в этом печальном списке является малярия. Случаи заболевания ею в последнее время существенно выросли, причем есть даже погибшие, которые слишком поздно обратились за медицинской помощью или которые неправильно лечились. Разумеется, предотвратить укусы потенциальных её переносчиков – комаров – почти нереально, однако как известно, они очень не любят включенные кондиционеры и простых антимоскитных средств.

Кроме того, туристам раз и навсегда следует усвоить одно правило: пить воду стоит исключительно из герметично упакованных бутылок и ни в коем случае не использовать лёд, который обычно делается из некипяченной воды. Кроме того, не следует питаться в дешевых кафешках, рассчитанных на "местных", а мясо, моллюсков, ракообразных и рыбу есть только в хорошо проваренном виде.

В качестве важной меры предосторожности не стоит употреблять в пищу блюда, приготовленные с использованием сырых овощей, фруктов, также продуктов, в состав которых входит молоко и сырые яйца. К их числу относятся столь любимое нами мороженое и некоторые виды соусов.

В сыром виде безопасны овощи и фрукты с плотной кожурой вроде авокадо, апельсинов, бананов, гуайявы, манго, папайи и яблок. Впрочем, если вам предлагают их в уже очищенном виде, есть их не следует.

Впрочем, не стоит и забывать о том, что именно в тропических странах высока вероятность заболеть венерическими заболеваниями, о многих из которых в вашей родной стране могут даже не иметь представления. Впрочем, это не повод отказаться от экзотического секса, потому презерватив всегда должен быть под рукой.

Как же минимизировать опасность? Медики говорят, что в любом случае, когда речь касается о поездке в неевропейские страны, туристам стоит консультироваться на этот счёт с менеджерами той турфирмы, в которой они покупают путёвку.

Напомним, что ещё в 2003 г. Российский союз туриндустрии (РСТ) подписал договор с Московской медицинской академией имени И.М. Сеченова о проведении профилактики заболевания туристов во время путешествий. Эксперты последней должны оказывать информационную и практическую помощь. Однако на практике большинство выезжающих на отдых остаётся в неведении относительно подстерегающих их опасностей. И в этом нередко вина работников турфирм, которые нередко пропускают ценную информацию мимо своих и чужих ушей.

Однако особенно уповать на то, что перегруженные работой туристические менеджеры станут расточать своё время на предостережения, как избежать того или иного заболевания, о котором они зачастую сами не имеют ни малейшего представления, не стоит. Да и где гарантия, что турист вообще не раздумает в результате куда-то ехать и что это не обернётся самой турфирме боком? Разве что в той или иной стране случится какая-нибудь эпидемия. Как говорится, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Разумеется, что кого-то может успокоить наличие медицинской страховки. Однако на практике, в случае вашего заболевания, ею можно воспользоваться далеко не всегда. По крайней мере, больница в той или иной стране может потребовать с вас немедленной оплаты за свои услуги, предоставив вам полное право разбираться потом с отправившей вас турфирмой.

Разумеется, в этой сфере нужно навести порядок. Например, Ростуризм должен внести в это дело свою лепту. Например, поспособствовать усилению ответственности туристических фирм за отправляемых ими клиентов, чтобы те объяснили им о подстерегающих в той или иной стране болезнях. И такой турист должен поставить соответствующую подпись, что он проинструктирован. Или выпускать соответствующие брошюры, ознакомление с которыми поможет избежать многих неприятностей.

Заметим, что многие из этих болезней нередко проявляются через несколько месяцев или даже лет после подобной поездки и в случае какого-то "обострения" будет нелишним напомнить врачу о проведенном вами отпуске в той или иной экзотической стране.

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:

100% +

Грустно думать под вечермужчине о его догоревшей лучине

Нас годы гнули и коверкали,
но строй души у нас таков,
что мы и нынче видим в зеркале
на диво прежних мудаков.

Следя, как неуклонно дни и ночи
смываются невидимой рекой,
упрямо жить без веры – тяжко очень,
поскольку нет надежды никакой.

Теперь я смирный старый мерин
и только сам себе опасен:
я даже если в чём уверен,
то с этим тоже не согласен.

Сегодня мне работать лень,
затею праздничный обед:
отмечу рюмкой первый день
оставшихся от жизни лет.

Не пожелаю и врагу
своё печальное терпение:
хочу я только, что могу,
и потому хочу всё менее.

К нам годы приходят с подарками,
и я – словно порча прилипла -
хочу кукарекать, но каркаю -
надрывно, зловеще и хрипло.

Былое живо в нашем хворосте,
ещё гуляют искры в нём,
и только старческие хворости
мешают нам играть с огнём.

Мне очень симпатичны доктора
и знаний их таинственное царство:
порой не понимают ни хера,
но смело назначают нам лекарство.

Кончается никчёмная карьера,
меняются в душе ориентиры,
мы делаемся частью интерьера
своей благоустроенной квартиры.

Про гибельную пагубу курения
врачи не устают везде писать,
и я стою на той же точке зрения,
но глупо из-за этого бросать.

Давно уже когда-то куролесили,
забросили мы это ремесло,
однако же ни ржавчины, ни плесени
ещё на нас нигде не наросло.

От помеси вранья и суесловия,
из подло сочетающихся звуков
рождаются духовные условия,
которые свихнут и наших внуков.

Никак не уловлю воспоминание
о времени, где был я дураком...
Недавно... И давно... И много ранее...
И ныне в состоянии таком.

Нет, я ни глубоко, ни далеко
смотреть не помышлял. Играл в игру.
Зато легко дышал, и жил легко,
а если даст Господь – легко умру.

Вдыхаю покоя озон,
с усилием видя и слыша,
старение – дивный сезон,
пока не поехала крыша.

В предчувствии и близости кончины,
хотя и знает каждый, что не вечен,
по-разному ведут себя мужчины,
блажен, кто наплевательски беспечен.

Раньше я не думал, если честно,
что такая это благодать,
что настолько будет интересно
гомон жизни вчуже наблюдать.

Напрасный труд, пустые хлопоты,
ненужных сведений объём -
вот наши жизненные опыты,
что детям мы передаём.

Такие случаются светлые дни,
такое души колебание,
что кажется – посланы Богом они,
чтоб легче текло прозябание.

Время сушит мыслящие стебли
на короткой жизненной дороге,
меньше я пишу теперь о ебле,
чаще начал думать я о Боге.

Когда я ночью слышу шорохи,
я не тону в предположениях:
то в отсыревшем нашем порохе
скребутся мысли о сражениях.

Увы, ничьё существование
уже никак нам не вернуть,
и нам целебно упование
на встречу позже где-нибудь.

Я сам рубил узлы в моей судьбе,
то мягко управлял собой, то строже,
всем худшим я обязан сам себе,
но лучшим я себе обязан тоже.

На кладбищах висит очарование,
несущее томительную ясность,
что жизни этой краткой дарование -
пустяшная случайная прекрасность.

Что-то вертится прямо с утра
в голове, где разгул непогоды...
Вот! Я думал о том же вчера:
наливать надо, помня про годы.

Вечер жизни полон благодати,
если есть мыслительная мельница -
и мели что хочешь, в результате
в мире ничего не переменится.

Стремясь и рвясь нетерпеливо,
победно молодость кричит,
а старость мешкает блудливо
и осмотрительно молчит.

На нас когда кидают девки взор,
уже зрачок нисколько не дрожит,
как будто непородистый Трезор
куда-то мимо них сейчас бежит.

Конечно, муки ада – не безделица,
однако, мысля здраво и серьёзно,
уже на рай нам нечего надеяться,
а значит – и воздерживаться поздно.

Кончается с фортуной наш турнир,
который был от Бога мне завещан,
остался мной не познан целый мир
и несколько десятков дивных женщин.

Любил я книги, выпивку и женщин,
и большего у Бога не просил,
теперь мой пыл по старости уменьшен,
теперь уже на книги нету сил.

Доволен я сполна своей судьбой,
и старюсь я красиво, слава Богу,
и девушки бросаются гурьбой
меня перевести через дорогу.

Вытерлись из памяти подружки,
память заросла житейским сором,
только часто ветхие старушки
смотрят на меня с немым укором.

Смерть не минуешь, очевидно,
легко я кану в никуда,
и лишь порой весьма обидно,
что умираешь навсегда.

Стелилась ночная дорога,
и мельком подумалось мне,
что жизни осталось немного,
но есть ещё гуща на дне.

Старики не сидят с молодыми,
им любезней общение свойское,
и в ветрах, испускаемых ими,
оживает былое геройское.

Случится ещё многое на свете,
история прокручена не вся,
но это уже нам расскажут дети,
на кладбище две розы принеся.

А книжек в доме очень мало
сейчас держу я потому,
что сильно с возрастом увяло
моё доверие к уму.

Я начисто лишён обыкновения
в душе хранить события и лица,
но помню я те чудные мгновения,
когда являлась разная девица.

Старушки мне легко прощают
всё неприличное и пошлое,
во мне старушки ощущают
их неслучившееся прошлое.

Весьма, разумеется, грустно,
однако доступно вполне:
для старости важно искусство
играть на ослабшей струне.

Сохранно во мне любопытство,
мерцают остатки огня,
и стыд за чужое бесстыдство
ещё посещает меня.

Увлекательно это страдание -
заниматься сухим наблюдением,
как телесное в нас увядание
совпадает с ума оскудением.

Каждый год, каждый день, каждый час
и минуту (всего ничего)
то ли время уходит от нас,
то ли мы покидаем его.

Я печально живу, но не пресно,
уважаем по праву старейшего,
и дожить мне весьма интересно
до падения нравов дальнейшего.

Наша мудрость изрядно скептична -
опыт жизни оставил печать,
и для старости очень типично -
усмехнуться, кивнуть, промолчать.

Ушла игра, ушла, паскуда,
ушла тайком и воровато -
как из ума, так и оттуда,
откуда выросла когда-то.

Уже мы торопиться не должны,
все наши дни субботни и воскресны,
а детям как бы мы ещё нужны,
хотя уже совсем не интересны.

Старость обирает нас не дочиста,
время это вовсе не плохое,
очень только давит одиночество -
ровное, спокойное, глухое.

Влекусь душой к идее некой,
где всей судьбы видна картина:
если не вышло стать Сенекой,
то оставайся Буратино.

Меньше для общения гожусь,
в гости шляюсь реже с каждым годом;
я ведь ещё вдоволь належусь
рядом со своим родным народом.

Характер наш изношенный таков,
что прячутся эмоции живые,
а добрая улыбка стариков -
ослабнувшие мышцы лицевые.

Когда нам удаётся вставить слово,
мы чудным наполняемся теплом
и больше вспоминаем из былого,
чем было в том растаявшем былом.

Много лет мы вместе: двое
как единый организм,
за окошком ветер воет,
навевая оптимизм.

Теперь я в лиге стариков,
а старость хоть и бородата,
меж нас не меньше дураков,
чем было в юности когда-то.

Увы, но дряхлой жизни антураж -
печальная в судьбе моей страница:
едва лишь пошевелится кураж -
сей миг заболевает поясница.

Мне кажется, что в силу долголетия,
исправно и стремительно текущего,
теперь уже нисколько не в ответе я
за шалости сезона предыдущего.

Дурея на заслуженном покое,
я тягостной печалью удручён:
о людях я вдруг думаю такое,
что лучше бы не думал ни о чём.

Состарясь, угрюмо смотрю сквозь очки,
шепча себе: цыц, не пыхти;
но если и правда мы Божьи смычки,
то Бог – музыкант не ахти.

Я когда свою физиономию
утром наблюдаю, если бреюсь,
то и на всемирную гармонию
мало после этого надеюсь.

Конечно, было бы занятно
продлить мои земные дни,
но только так уже помят я,
что грустно сложатся они.

Живя уже у срока на пороге,
ложусь на свой диван во всю длину
и думаю, вытягивая ноги,
что скоро их и вовсе протяну.

Я мельком повидал довольно много,
и в этой мельтешистой скоротечности
меня хранили три некрупных бога -
упрямства, любопытства и беспечности.

Забавная такая хренотень
меня пугает нагло и бесстыже:
чем дольше я коплю на чёрный день,
тем чёрный день мой делается ближе.

Много в жизни этой не по мне,
много в этой жизни я люблю;
Боже, прибери меня во сне,
как я наслаждаюсь, когда сплю!

Пришла ко мне повадка пожилая,
которую никак уже не спрячу:
актёрскую игру переживая,
в театре я то пукаю, то плачу.

Что-то будит в сонной памяти луна,
шелестят ленивых мыслей лоскутки,
жажду жизни утолил я не сполна,
только стали очень мелкими глотки.

Ничего не воротишь обратно,
время наше уже пролетело,
остаётся кряхтеть деликатно
и донашивать утлое тело.

Я доживаю в тихой пристани
остатки выдавшихся лет,
и беззаветной страсти к истине
во мне уже нисколько нет.

А сгинуть надо, всех любя,
на тонком рубеже,
когда всем любящим тебя
ты стал тяжёл уже.

Легла блаженная прохлада,
слегка душа зашевелилась;
как мало мне от жизни надо -
всего лишь только, чтобы длилась.

Случится если с Богом разговор,
про тайный свой порок Его спрошу:
сейчас, когда состарился и хвор,
я в помыслах разнузданней грешу.

За рюмкой, кружкой, сигаретой -
смотрел вокруг я со вниманием
и много понял в жизни этой -
но что мне делать с пониманием?

Мне жить на свете интересно -
то дух потешится, то плоть,
а что духовно, что телесно,
расчислит вскорости Господь.

Я старюсь в полной безмятежности,
и длится дивная пора:
сопротивляться неизбежности -
весьма занятная игра.

Я храню ещё облик достойный,
но по сути я выцвел уже:
испарился мой дух беспокойный
и увяли мои Фаберже.

А вдруг на небе – Божий дар! -
большие горы угощения,
дают амброзию, нектар,
и чуть по жопе – в знак прощения?

Кончается прекрасное кино,
прошла свой путь уставшая пехота...
И мне уже за семьдесят давно,
а врать ещё по-прежнему охота.

Для подвигов уже гожусь едва ли,
но в жизни я ещё ориентируюсь;
когда меня в тюрьме мариновали,
не думал я, что так законсервируюсь.

Вдруг мысли потянулись вереницей,
хотел я занести их на скрижали,
перо уже скользило по странице,
но дуры эти дальше побежали.

Уходит молча – всем поклон
и просьба не рыдать,
как из Москвы – Наполеон,
из жизни благодать.

До чего же, однако, мы дожили
на житейской подвижной лесенке:
одуванчики эти Божии -
неужели мои ровесники?

Свершается от жизни отторжение,
вослед летит пустое причитание;
Творец нам заповедал умножение,
но свято соблюдает вычитание.

Старости не нужно приглашение,
к нам она является сама,
наскоро даря нам в утешение
чушь о накоплении ума.

Преисполненный старческой благости,
всех любить расположен я внутренне,
но обилие всяческой гадости
мне приходит на ум ежеутренне.

Чувствуя, что жить не будешь вечно,
тихо начиная угасать,
хочется возвышенное нечто
мелом на заборе написать.

Я раб весьма сметливый и толковый,
а рабством – и горжусь и дорожу,
и радостно звенят мои оковы,
когда среди семьи своей сижу.

Я душевно леплюсь к очень разному,
и понятна моя снисходительность:
вкусовые пупырышки разума
потеряли былую чувствительность.

На склоне лет мечты уже напрасны,
хотя душе и в том довольно лести,
что женщины ещё легко согласны
со мной фотографироваться вместе.

Мы так явно и стремительно стареем,
что меняться – и смешно и неприлично,
я не стану уже праведным евреем,
даже сделав обрезание вторично.

Хоть лёгкие черны от никотина
и тянется с утра душа к ночлегу,
однако же ты жив ещё, скотина,
а значит – волоки свою телегу.

Моё поколение тихо редеет,
оно замолчало, как будто запнулось,
мы преданы были отменной идее -
свободе,которая так наебнулась.

Трудна житейская дорога:
среди изрядно пожилых
заметно сразу, как немного
людей, доподлинно живых.

Про предстоящую беду
уже писал я многократно:
беда не в том, что я уйду,
а в том беда, что невозвратно.

Старел бы я вполне беспечно -
доволен я семьёй и домом,
и виноват склероз, конечно,
что тянет к бабам незнакомым.

На кратком этом жизненном пути
плевал я на разумные запреты,
и в мир иной хотел бы я уйти,
вдыхая дым последней сигареты.

Особая присуща благодать
тому, кто обессилел и стареет:
всё то, что мы смогли другим отдать,
невидимым костром нам души греет.

По смерти мы окажемся в том месте -
и вида, и устройства неземного,
где время и пространство слиты вместе,
и нету ни того и ни другого.

Угрюм и вял усохший старикан,
уж нет ни сил, ни смысла колготиться,
но если поднести ему стакан,
то старость воспаряет, словно птица.

До годов преклонных мы дожили -
сдержанны, скептичны и медлительны,
всюду молодые и чужие -
грамотны, поспешны, снисходительны.

Копилка сил уже пуста,
но я не полное убожество,
кусочек чистого холста
ещё остался для художества.

Мы жаждем слышать Божий глас,
возводим очи к небесам,
а Бог чего-то ждёт от нас,
хотя чего, не знает сам.

Хоть явного об этом нету знака,
похоже – мне дарована отсрочка:
везде болит, но в целости, однако,
души моей земная оболочка.

Старость – удивительный сезон:
дух ещё кипит в томленьи жарком,
жухлый и затоптанный газон
кажется себе роскошным парком.

Я понял, дожив до седин
и видя разные прогрессы,
что Бог у всех у нас – един
и только очень разны бесы.

Дьявольски спешат часы песочные,
тратя моё время никудышное,
стали даже мысли худосочные
чахнуть от шуршания неслышного.

Сезон облетевшей листвы

Когда я, наконец, закончу эту книжку – сяду за любовные романы. Я уже начало сочинил для первого из них: «Аглая вошла в комнату, и через пять минут её прельстительные кудри разметались по батистовой подушке».

Правда же, красиво? Хоть и слабже, несомненно, чем какой-то автор написал о том же самом: там герой в порыве страсти – «целовал губами щёки на её лице». Но я и до такого постепенно дорасту. Вот именно поэтому ничуть не удручаюсь я и не тоскую от моей наставшей старости. Поскольку, как известно всем и каждому, у старости есть две главнейшие печали: отсутствие занятия, которому хотелось бы отдать себя на всё оставшееся время, и томительное ощущение своей ненужности для человечества.

А я – закоренелый и отпетый графоман. И у меня до самой смерти есть посильное занятие. Малопристойное, но есть. А это очень важно: я прочёл во множестве трактатов о закате, сумерках и тьме, что главное – иметь хотя бы плёвое, но всё-таки какое-никакое дело. По той причине, что досуг, о коем все мы так мечтаем всю сознательную жизнь, – становится невыносим, обременителен и надоедлив, как только мы его обретаем. Ну, чуть позже, а не сразу, но становится. А это, кстати, и по выходным заметно, и по праздникам любым, а в отпуске – особенно. К концу (а то и в середине) этих кратких дней отдохновения спастись возможно только алкоголем, так тоскливо на душе и тянет на обрыдлую работу. А если этот отпуск – навсегда? И ещё пенсию тебе дают вдогонку – чтоб не сразу помер от нахлынувшей свободы и возможности пожить немного без привычного ярма, оглобель и телеги. Но немедля выясняется, что старость – это то единственное время, когда хочется неистово трудиться. А ещё ведь так недавно превосходно понимали (ощущали), что работа – уж совсем не самый лучший способ коротания недлинной жизни. Но куда-то мигом испарилось это безусловно правильное мироощущение. И у всех, почти что поголовно, возникает чувство огорчения, отчаяния даже, что их выпустили, выбросили, не спросясь, из общей мясорубки жизни. Как будто светлое грядущее они слегка достроить не успели. Или им хотелось пособить родной стране догнать хотя бы Турцию по качеству еды на душу населения.

Присмотритесь! Просто вам хотелось, чтобы время вашей краткой жизни убивалось день за днём так именно, как вы уже привыкли, а не как-то иначе, как вы ещё не знаете и не придумали. А мудрый Ежи Лец как-то сказал, что ежели у человека нету обязательной работы, он довольно много может сделать. Но забавно, что как раз такое чувство выброшенности из мельничных бесчеловечных жерновов – сильней всего тревожит и волнует старческие души. И смыкается с томящим этим чувством – ощущение, что ты уже не нужен никому.

Но мне и в этом смысле повезло. Поскольку я давным-давно, десятки лет назад прекрасно осознал и ясно понял свою полную ненужность, бесполезность и отчасти даже вред для неминуемого счастья человечества. И ощутил такую дивную свободу, что впоследствии в тюрьму попал вполне естественно.

Мне даже и на улицу надолго выйти неохота, до того дошло, что я не каждый день осведомлён, какая на дворе погода. А если окажусь на улице по некоей необходимости, то сразу кашляю, поскольку свежий воздух попадает мне в дыхательное горло. И поэтому о грустных сверстниках моих я далее примусь писать – воздержанно, тактично, деликатно, щепетильно, а нисколько не по-хамски и наотмашь, как пишу я о себе и чувствах собственных.

В моём сегодняшнем существовании есть несомненное достоинство: я никуда не тороплюсь, поскольку уже всюду опоздал. Отсюда – плавная медлительность моих суждений и благостная снисходительность во взгляде на бегущих и спешащих. Им ведь, бедолагам, даже ночью снится календарь с разметкой мельтешения на полную неделю. А мои все деловые попечения остались там же, где мечты и упования.

Зато способность к сопереживанию и впечатлительность души – они, по счастью, в нас не только что сохранны – более того: они, похоже, обострились и усугубились. Жаль немного, что играют эти струны более от книг и телевизора, чем от реальной жизни, на которую мы давно махнули рукой. А мысли – не бурлят они уже, а вяло шелохаются, как усталые и снулые раки. Но в этом же и состоит целительная благость отдыха от канувших былых переживаний в откипевшем прошлом.

Про старческий склероз теперь могу я рассказать на собственном примере. Как-то позвонил мне пожилой приятель и оставил на автоответчике сообщение. Он звонил последним, значит – можно было набрать звёздочку и номер сорок два, и попадал ты прямиком к последнему звонившему. Так я и сделал. Трубку подняла маленькая девочка. Попроси дедушку, сказал я. И услышал, как она его позвала: дедушка, дедушка! Но дедушка не подходил, и трубку положили. Спит, наверно, старый пень, подумал я. И позвонил ещё раз. Девочка опять послушно закричала куда-то: дедушка, дедушка! Но старый пень не отвечал, и трубку снова положили. Погодя короткое время выяснилось, что я попал в квартиру дочери и общался с собственной внучкой – это она звонила нам последней, только не оставила сообщение. А дедушка какой-то странный, застенчиво пожаловалась внучка бабушке: я ему кричу – дедушка, дедушка! – а он мне отвечает так задумчиво: уснул, наверно, старый пень.

За собственною старостью лучше всего наблюдать утром. Голова болит или кружится – даже если пили накануне мало или нехотя. В различнейших частях проснувшегося тела ощутимо ноет, колет, свербит или потягивает (если ничего такого нет, то значит – уже умер). Вообще специалисты утверждают, что здоровая старость – это когда болит всё и везде, а нездоровая – в одном лишь месте. Тут полезно похвалить себя за то, что всё же встал самостоятельно. Желающие могут вознести за это благодарность Богу и судьбе (и будут, несомненно, правы). Застенчивая вялость организма побуждает размышлять об отдыхе. На склоне лет ведь вообще – гораздо меньше надо времени, чтоб ощутить усталость, и гораздо более – на отдых от неё. Однако же ложиться сразу – неудобно (миф о святой необходимости трудиться – хоть и мерзок, но живуч), к тому же – хочется дождаться завтрака с горячим кофе. После него ничуть не лучше, хотя общая туманность ощущений чуть светлеет. Но в просветах ничего хорошего не проступает. Очень тянет выпить рюмку, а мысли о холодном пиве освежают сами по себе. Уже почти одиннадцать к тому же – это время, когда можно уступить влечению. А в утреннем глотке двойной высокий смысл имеется: ты жив и ты свободен! Утренняя лёгкая заправка хороша ещё и тем, что улучшает помышления о вечере с его законной выпивкой всерьёз. Но главное – не слушать с утра радио и не читать газету, ибо от этого жить вообще уже не хочется. А если передача бодрая и с оптимизмом, то ещё и чуть подташнивает. Пока никто не позвонил, а значит – вертится планета, и Мессия не пришёл. Очень также важно до полудня не смотреть на себя в зеркало, что может покалечить душу на весь день. А чистить утром зубы, умываться и причёсываться хорошо вслепую. Кстати, люди оттого, возможно, и лысеют (а точней – затем), чтоб можно было причесаться, в зеркало не глядя. Это нечаянный гуманизм природы. И зубы в пожилые годы лучше чистить, вынув изо рта, тут зеркало совсем не нужно. Посудите сами: если знаешь, как ты плохо выглядишь – зачем же в этом убеждаться лишний раз?

И вообще – насчёт изображения в этом коварном и безжалостном стекле: на склоне лет полезно быть готовым ко всему. От перенесенных печалей, страхов и невзгод все люди с возрастом становятся похожи на печальных пожилых евреев (это далеко не всем приятно). Или – на китайцев, живших много лет среди татар. А старики, кто поумнее (и поэтому страдали в жизни больше) – и на тех, и на других. Так что лучше не приглядываться к своему отражению – подмигнул и умываешь руки.

О времени вставания – отдельно следует сказать, а то я эту тему чуть не упустил. У Льва Толстого есть в «Войне и мире» замечательно оплошные слова: «Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам». Подобной чуши я не ожидал от зеркала русской революции. Не надо обобщать, и обобщён не будешь, как часто говорила моя бабушка. Не все, но большинство – помногу и со вкусом спят на склоне лет. И радость позднего вставания – достойная награда за пожизненную утреннюю пытку звоном подлого будильника. Конечно, нелегко – избавиться от обаяния бесчисленных и гнусно назидательных пословиц типа «Кто рано встаёт, тому Бог даёт» или, к примеру, «Ранней пташке – жирный червяк». Это придумали когда-то бедные крестьяне, наглухо закрепощённые весенними посевами и сбором урожая осенью. Зато зимой они почище спали, чем медведи. А ведь у нас, ровесники, как раз пришла зима! Уж я не говорю о дивных снах, которые нам снятся поздним утром и которые безмерно сладостны, поскольку о весне они и лете. А что долгий сон целебен для здоровья, даже и врачи теперь не отрицают. Так что – спи спокойно, дорогой товарищ, и чем долее ты спишь, тем позже над тобой произнесут эти слова.

По поводу бессонницы у многих стариков – читал и слышал, но не знаю, как это случается. Я лично, если вдруг не засыпаю сразу, начинаю думать о высоком, нравственном и светлом. Например – о смысле жизни. И не знаю лучшего снотворного.

А утром, если вдруг не удалось поспать подольше, я кошмарно плохо себя чувствую. Тоскливо, неуютно, неприкаянно. К общению с людьми весьма не расположен я в такое время. И всегда радуюсь, когда черту эту случается заметить у людей отменно благородного душевного устройства. Как-то раз сестра моей жены, свояченица Лола, человек немыслимой сердечной доброты, со мною рано утром повстречалась в нашей же квартире. И настолько мрачно мне кивнула, что не удержался я и злопыхательски сказал:

– А ты – не утренняя пташка!

И всегда приветливая Лола мне угрюмо буркнула прекрасные слова:

– Утренние пташки в лесу живут, – сказала она злобно.

И вот еще об этом смутном времени. По жизни я знавал немало стариков-самоубийц, которые с утра мучительно производили физкультурную зарядку, неуклюже вскидывая ревматические руки и суча увялыми ногами. Я их обычно навещал уже в больнице, ибо немедля после сна они бежали от инфаркта, непременно ошибаясь в направлении.

Поближе к середине дня проходит не сонливость, а тупая убеждённость в трудовом предназначении человека, тут пора и придремнуть. Но только очень важно помнить (понимать и не надеяться), что сумерки и вечер – наше самочувствие нисколько не улучшат. Это важно для душевного покоя.

Что касается меня, то лет уже, наверно, пятьдесят – с непреходящим удовольствием веду я нездоровый образ жизни. И богини Парки, ткущие мою судьбу, – уже давно, должно быть, задыхаются от моего частого курения (хотя и сами, думается мне, покуривают травку из богатого набора зелья на Олимпе). А кашлянув, они вполне случайно могут оборвать мою немного затянувшуюся нить. Про всякое спиртное – и подумать даже страшно. Эти Парки – с бытом древних греков попривыкли иметь дело, то есть с лёгким (да и то с водою смешанным) сухим вином, и запах водки или виски вряд ли нравится их нежному и щепетильному обонянию. А тут недолго и чихнуть, а нитка – тонкая. Ну что ж, я заслужил бесславный мой конец, хотя, сказать по совести, покуда не совсем к нему готов. И более того: чем дольше я живу, тем это всё мне нравится сильней, а главное – осознанней, как тут ни странно это слово. Поскольку мы живём – один лишь раз. И то – совсем не все. И мне довольно много ещё хочется прочесть и выпить, да и мысли кой-какие мельтешат ещё покуда в голове. А свои или чужие – мне уже неважно. Впрочем, интересно, что задумаешься если над какой-нибудь забавной темой, то чужие мысли в голову приходят много раньше, чем свои. Это наглядно говорит о том, что механизмы памяти в нас износились несравненно меньше механизмов разума, что освежает и бодрит.

Ну, имена, фамилии, названия – конечно, забываем. И притом – в момент произнесения. Но к этому довольно быстро привыкаешь. Даже более того: со сверстником встречаясь, можно запросто прослыть заботливым и благородным человеком. Потому что имени его не помнишь, но учитывая возраст, можно запросто сказать:

– Я слышал, вы болели? Как теперь?

А так как он болел наверняка, то счастлив будет рассказать, как именно недомогал и чем лечился. И в рассказе этом неминуемо он упомянет, как его зовут. Займёт это не больше часа, дело того стоит.

Кто-то сказал недавно (или написал), что старость – это время, когда наше состояние телесное не позволяет заниматься нам физическим трудом, а состояние рассудка – умственным. Второе – чистая неправда. Более того: есть авторы, которые считают, что на склоне лет как раз целебно и спасительно заняться осмыслением итогов прожитого времени и размышлять о канувшем былом. У Сомерсета Моэма (на то он и писатель настоящий) тягостный возник вопрос однажды: в чём таится смысл такого подведения итогов? И, подумав, сам себе ответил честный англичанин, что нет в этом занятии ни пользы никакой, ни даже смысла, только утоляется при этом нечто, чему нету точного названия. Ну, то есть закрутил читателю шараду, где разгадка ребуса – внутри кроссворда.

Мне-то проще: я своё былое – обожаю вспоминать. И всё, что вспомню, я немедленно бумаге доверяю. Потому и мемуары мои – истинная правда. В них описаны события, которые со мной случались или же могли случиться, что практически – одно и то же. Где-то сказано (возможно, я это читал), что мемуары – это послесловие к прожитой жизни. Но и к непрожитой отнюдь не грех подсочинить лихое послесловие. А при таких роскошных допущениях – одна сплошная радость размышлять о нашем прошлом. Мы тем более настолько погружаемся в него на склоне лет, что хоть пиши о нас роман «Унесённые ретром».

Только тут меня и спросит вдумчивый читатель: а тем, чьё прошлое – кроваво и черно, как им его перебирать и вспоминать? Убийцам, палачам, предателям?

За них не надо беспокоиться и волноваться. Прошлое своё такие люди обелили полностью, давным-давно и угрызений не испытывают никаких. Такое, дескать, время было, и всего только приказы чьи-то исполняли они с ревностным усердием, и не ясен до сих пор моральный облик пострадавших, и потому только построили державу. А кому-то они даже помогали в эту страшную эпоху.

Как-то близкий друг мой оказался в доме у незаурядно крупного убийцы сталинских времён – у генерала Судоплатова. Старик разговорился о своей прекрасной молодости, когда он работал палачом на Украине, где искоренял антисоветскую крамолу. И припомнил о внезапно появившихся листовках, явно детским почерком написанных. Нашли мальчонку очень быстро, а за ним – и взрослых, под влиянием которых он пошёл на это преступление. Конечно, этих вдохновителей немедля вывели в расход, а мальчика – решили пощадить. И, пожевав безгубым ртом, растроганно сказал убийца-профессионал:

– Да, много было гуманного, много...

А совсем недавно всплыли дневники и письма тихо и спокойно умершего в покое и благоденствии доктора Менгеле, того самого знаменитого «ангела смерти» из Освенцима. Его искали много лет, но он очень надёжно спрятался в Бразилии, даже архив его нашли спустя несколько лет после его кончины. У меня не поднимается рука напомнить о чудовищных его экспериментах на живых подопытных. Так вот, не только нет ни капли сожаления в его бразильских дневниках и письмах, но все послевоенные десятилетия он с раздражением и злобой осуждает за (прислушайтесь!) – расслабленную бездуховность.

И забавно мне, что те, в ком сострадание и жалость не были когда-то выжжены ни пламенем идеи, ни гипнозом службы и служения, – гораздо больше мучаются от уколов их сохранной памяти. Порой – от мизерных настолько, что смешно и стыдно говорить об этом вслух. Поскольку мемуары – жанр исповедальный, расскажу я о подобной мелочи из собственного опыта. Я на выступлениях своих в антракте продаю обычно книги. И в любой из стран и городов две-три из этой груды книг у меня крадут. Мне часто говорят об этом, и прекрасно это знаю (а порою – даже вижу) я и сам, и отвечаю всем улыбчиво, что наплевать, что это даже мне приятно. Только тут в другом причина. Лет уже двадцать, как не более, тому назад (я только-только начал торговать своими книгами и очень этим наслаждался) увидел я старушку, прихватившую одну из книжек и ушедшую – неторопливо и с достоинством. И почему-то мне её лицо запомнилось. Я усмехнулся и продолжил свой приятный труд (поскольку я ещё на каждой книжке что-нибудь пишу, их потому и покупают). Однако же минут через пятнадцать эта бабушка вернулась. Скраденная книжка у неё была прикрыта сумкой и прижата к боку локтем. А пришла она затем, чтобы украсть другую книжку (я тогда двухтомник выпустил) – ну просто превращалась бабушка в лихую профессионалку. И когда она взяла вторую книжку, я глумливо ей сказал:

– Давайте я сперва вон ту вам подпишу.

О Господи, что сделалось со сморщенным старушкиным лицом! Оно пошло какими-то чудовищными пятнами, и слёзы полились, и кинулась старушка от стола бегом, неловко и хромливо переваливаясь с ноги на ногу. Об этой мелочной и незначительной истории, в которой поступил я, как типичный мелкий жлоб, я не случайно повествую так пространно и подробно. Много лет уже прошло, но ту старушку и её лицо – я непрерывно со стыдом и болью вспоминаю. Так себя Раскольников, наверно, чувствовал, и мизерность моего собственного случая – нисколько это жжение не уменьшает.

Но пора вернуться к нашей теме. Про болезни стариковские – пустое дело говорить: за только что уплывшее столетие врачи насочиняли столько видов разной хвори, что избегнуть хоть одной из них – простому человеку недоступно. Да к тому же вот ведь интересно: женщины болеют много чаще, чем мужчины, но живут гораздо дольше; мужики почти что не болеют, но активно мрут быстрей своих подруг. Давным-давно уже мудрец какой-то выдвинул весьма правдоподобную причину этого явления: женщины живут гораздо дольше, потому что у них нет жён. Глубокий был мыслитель этот неизвестный мне философ.

Я главу эту пишу, по горло начитавшись книгой «Психология старости». Едва начав её листать, я ощутил нечаянную радость, на учёную статистику наткнувшись: общее заметное снижение по старости всех умственных способностей – как раз там выпадало на мой возраст. В этом я увидел явный знак, что выбрал книгу правильно и не случайно.

Монахи занимаются своим делом, но напряженность остается. Я убежден, что провокацию в монастыре устроили люди, которые хотели погреть руки на всем этом. Во-первых, областная Рада, которая единогласно приняла решение о том, чтобы снова включить Почаевскую лавру в состав музея-заповедника, снова превратить ее в музейный объект. Многие православные люди узнали об этом и пишут письма и петиции в правительство с просьбой этого не допустить. Сегодня безбожники хотят сделать то, что они не смогли сделать в прошлом столетии, когда полностью разогнали Почаевский монастырь, тогда от нескольких сот монахов осталось полтора десятка. Теперь они хотят придать ей статус музея, для того, чтобы мы, как были зависимыми, так и дальше остались таковыми, и ничем не владели. Мы ведь буквально из руин подняли лавру, есть фотоснимки, которые свидетельствуют, в каком состоянии она была, и как выглядит теперь.

Пятого октября на территорию лавры ворвались люди с эмблемами УНА-УНСО на рукавах, и примкнувшие к ним. Их было довольно много, и они нас откровенно провоцировали на конфликт. Но у них вышла накладка, и они не смогли осуществить того, что задумали, увидев, что на Крестный ход вышла братия - около двухсот человек, сто семьдесят семинаристов, много паломников, казаки. В этот день приехало много верующих из соседних районов, которые знали, что провокаторы собираются учинить потому, что накануне – четвертого числа в Луцке и Ровно прошли митинги, на которых звучали призывы: пора уже кончать с иноземцами на Почаевской горе, пора идти их изгнать! Люди услышали и приехали поддержать нас. Съехались казаки из Винницы, из Киева. Запорожские и Крымские казаки уже заявили, что они просто приедут и будут нести караул в лавре, чтобы помочь и защитить ее.

Вы знали о готовящемся решении областной Рады?

Ничего не знали, это для нас было внезапно. У меня на руках есть текст этого решения Рады, где говорится о том, что распоряжение кабинета министров Украины о выводе зданий Почаевской лавры из состава Кременецко-Почаевского государственного историко-архитектурного музея-заповедника "ликвидирует возможность украинизации лавры и создает условия для ее перехода во власть Московского Патриархата, что фактически соответствует признанию духовной иерархии Русской Православной Церкви над Духовной Святыней Украины". Все это "противоречит национальным интересам Украины, не способствует межконфессиональному согласию и противоречит курсу на евроинтеграцию Украины". Тернопольской областной Радой принято постановление, противоречащее решению кабинета министров, причем, что примечательно, в пятом пункте этого документа говорится о необходимости придать Почаевской лавре статус "Национальной Духовной Святыни Украины".

Казаки откликнулись на события в лавре основательно и оперативно. Приехал казачий атаман со всем генералитетом, которых увидели боевики УНА-УНСО и это, видимо, охладило их пыл. Казаки вызвали спецподразделение “Беркут”, которое подтянулось к Лавре, потому что они видели толпу пьяных людей с кусками арматуры в руках. Их было около восьмидесяти человек, многие с женами и детьми. Женщины старались спровоцировать наших сотрудников, цеплялись к ним, почему там-то закрыто? Почему здесь не так? Наши паломники и казаки поняли, что их провоцируют. В целом, их присутствие сыграло свою очень значимую роль. В Почаеве есть предание, что когда Богдан Хмельницкий в 1643 году готовился к сражению с поляками, он пришел к Преподобному Иову за благословением. Преподобный Иов преставился десятого сентября, а пятого октября, по благословению преподобного Хмельницкий одолел врагов, и поляки заключили с ним мирный договор во Львове, за три года до Переяславской Рады. Поэтому для нашего казачества этот день - особенный.

Обстановка в Почаеве сейчас тревожная. Когда приезжают казаки, то люди вздыхают с облегчением: появилась защита. Власти нам говорят – будьте спокойны, а как мы можем быть спокойны? В Тернополе забрали храм и выгнали епископа, в Луцке забрали, в Ровно забрали, а вы-то где были? Как же мы можем оставаться спокойными?

Записала Ольга Кирьянова